Чего Боятся Русские, генеалогия страха в сравнениях

[ave]

Про страх как таковой, фильмы ужасов, сделку с дьяволом, вероломное нападение, оборотней и отличия "параноидального" русского человека от "тупого" западного. На всякий пожарный напоминаю, что мера утверждений в тексте далека от абсолютной: про многомиллионные общности вообще невозможно формулировать абсолютные утверждения. Так-c, "однако тенденция".

Неоднократно наблюдал на зарубежных форумах, как западного человека, не имевшего дела с русскими и почерпнувшего из телевизора идею, что русские суть запуганный, а то и природно трусливый народ, обламывает другой западный человек, имевший дело с русскими и утверждающий, что русские вообще ничего не боятся.

Разумеется, оба утверждения далеки от истины. Первое объясняется тем, что запуганность русских - самое простое объяснение отличий в их поведении; мол, тоже западные люди, но ужасное правительство их стращает и заставляет делать всякие непонятные гадости, которых сферический западный человек в вакууме нипочём не сделал бы. Второе утверждение следует из первого, когда выясняется, что для русских типичные западные страхи иногда представляются не то, что надуманными, а просто неприличными.

Страх присущ русским, как и всем людям. Существует немало ситуаций, в которых и русские, и сферические западные люди боятся совершенно одинаково. Конечно, гораздо увлекательнее те ситуации, где проявляется отличие. О них и пойдёт речь, но сначала немного теории.

Страх - это предощущение возможной потери. Его противоположностью является интерес, как предощущение возможного приобретения. Синтезом страха и интереса является любопытство.

В более широком смысле страх есть предощущение неправильного срабатывания, предсказание непредсказуемости. И в этом смысле его антиподом является вера. Синтез страха и веры обычно порождает экстатические, трудноописуемые состояния психики, которые можно называть очень по-разному.

В искусстве - умении подделывать переживания - существует отдельное ремесло фальсификации страха. Оно так и называется: "жанр ужасов". С индустрией развлечений на Западе всё в порядке, так что нужные сюжетные ходы и эффекты "для своих" они нащупали давным-давно и успешно их воспроизводят. Я не говорю о потоках крови, монструозных личинах из папье-маше, развешивании кишок на стене и расставлении черепов на книжные полки - это создание ужаса как страха, усиленного отвращением, но не сам страх.

Отличие "жанра ужасов" от трагедии в том, что в трагедии потеря наступает либо в результате действия внешней непреодолимой силы, либо как итог совершенно правильных, этичных поступков действующих лиц. В "жанре ужасов" переживание страха связано с потерями в результате намеренно неэтичных, антиэтичных действий в отношении протагониста, который сам-то вполне нормально ведёт себя. Очевидно, что люди, следующие разным этическим системам, представляют себе и этичное, и неэтичное поведение по-разному.

"Западная этическая система", по Константину Крылову, построена на правиле: "другие должны относиться ко мне так же, как я отношусь к ним"; гораздо раньше тот же самый императив Иммануил Кант сформулировал как "поступай с другими так, чтобы максима твоего морального поступка могла бы служить нормой всеобщего законодательства".

Базовый сюжет "западного ужаса" - Сделка с Дьяволом. Уточню: "сделка" в смысле deal, которая может пониматься и как "разборка", и как "раздача", то есть необходимость обоюдного действия в обязывающих обстоятельствах. Специфически "западный страх" есть предощущение потери оттого, что контрагент настолько превосходит вас, что способен безнаказанно нарушать условия вашей сделки и не обращать внимания на обстоятельства, обязывающие вас её соблюдать. Западный крик ужаса в общем звучит "мы так не договаривались!"

Страдательной стороной в "западном ужастике" обычно оказывается вполне нормальный западный человек, предприимчивый и инициативный, чья вполне одобряемая - вариант: объяснимая - инициатива сработала совершенно не так, как предполагалось, и вместо прибыли к нормальному западному человеку незаметно подкрался пушной зверёк.

"Купил менеджер задёшево антикварную драгоценность в непонятной лавчонке, а внутри алмаза чёрт сидит"; "залезли археологи в гробницу, золотишка наковырять да диссертационного материала, а оттуда вылазит мумия и давай безобразничать"; "прилетела корпоративная экспедиция на захолустную планету жалованье отрабатывать, а там Чужие яйцекладами размахивают".

Всевозможные маньяки, вампиры, оборотни и прочая прелесть суть именно персонажи, специально оборудованные для заключения дефектных сделок или для нарушения сделок обыденных и подразумевающихся. "Встретив обаятельного незнакомца, девушка не заметила у него притороченную к спине бензопилу"; "хозяин квартиры не знал, что квартиросъёмщик каждое полнолуние покрывается шерстью и поедает одного из соседей."

Предпочтительным воплощением зла в "западных ужасах" можно считать существо, более свободное, чем человек - такое, которое сковано много меньшим количеством запретов. Маньяк там страшен именно тем, что ему, скажем, плевать на прайвеси, и он способен ночью влезть к вам в дом - без спросу; вампир опасен тем, что быстро бегает, высоко прыгает и больно кусает; Чужой вообще является квинтэссенцией "западного ужаса" - он жрёт и размножается эффективнее, чем гражданин США; про дьявола понятно и так.

Однако по сюжету зло подлежит всё же побитию. Исстрадавшиеся западные люди обычно побивают зло после того, как постигнут условия Истинной, Действительной Сделки: скажем, выясняется, что вампиров по условиям игры надо бить осиновым колом; над вырвавшимся на волю демоном надо прочесть избранные места из "Империализма как последней стадии капитализма" "Некрономикона" безумного араба Абдула Аль-Хазреда; от Фредди Крюгера помогает галаперидол канистрами; а маньяка можно сбить с толку, притворившись его престарелой мамашей. Здесь, кстати, видна смычка с западной милитарной парадигмой, построенной на использовании оружия, которого нет у противника, против слабости противника, которой нет у самих "западных людей".

"Северная этическая система", с превеликими трудами формирующаяся в России, исходит из императива: "другие не должны относиться ко мне так, как я не отношусь к ним". Многие сюжетные ходы, сделанные для "западной" аудитории, конечно, пробирают и русских (особенно в отсутствие собственной адекватной масс-культуры), но по другим причинам, и в общем сюжет "русского ужаса" другой, совсем другой.

В "западной" этике человек, причинивший (по его мнению) добро окружающим, ожидает добра в ответ. В "северной" этике человек, не совершавший окружающим зла, не ожидает зла от них. Русский крик ужаса - "я же вас не трогал!", а базовый сюжет - Вероломное Нападение, который в общем случае не совпадает с базовым сюжетом Сделки с Дьяволом.

Из этого следует очень разное понимание сюжетно правильного поведения для страдательной стороны.

"Западный" терпила обязан до последнего делать вид, что всё нормально. Вон сосед уже щупальца отрастил, кассирша в супермаркете клычищами лязгает, портреты предков по ночам разговаривают и заливисто смеются - ан нет, будь любезен делать вид, что всё в порядке; пока самого босс в тёмное место не заманит по служебной надобности и не начнёт засовывать инопланетного жука в ухо на предмет выедания мозга.

Это - не отклонение в поведении, напротив: это обязанность терпилы - это правильное, моральное его поведение. Мол, пока я делаю добро окружающим, они тоже должны делать мне добро. Невзирая на щупальца. Именно потому едва ли не стандартом "западного" сюжета является одобряемая обществом отправка к психиатру тех, кто бьёт тревогу заранее, едва только зловещее мурло высовывается из-за угла.

Да. Да. Угадали. Эти же люди и приписывают русским "паранойю" как черту национального характера. И именно их русские считают "тупыми". Именно эти люди битый час экранного времени, невзирая на, лезут в зубы зверю, чтобы выковырять оттуда золотые пломбы - а потом вопят и удивляются, когда древние челюсти всё же делают "щёлк". Вариант: когда половина окружающей местности уже превратилась в марсианский муравейник, эти граждане всё ещё мучительно соображают, что происходит, и надо ли вообще что-нибудь предпринимать. Разумеется, в кино это выглядит гипертрофированно, но суть дела не меняется.

Соответственно, некоторые "злые" персонажи, таким лохам объясняющие, что табличка "не влезай - убьёт" присутствует в декорациях не только для красоты, русским могут быть даже симпатичны.

Моральное же поведение для "северной этической системы" - не допускать причинения себе зла. То есть быть бдительным и защищённым, иметь возможность отказаться от ненужных и вредных для себя отношений или прекратить таковые силой, пока они не нанесли вреда. Да, с "запада" это кажется "паранойей".

Поэтому "русский ужас" начинается тогда, когда самозащита не срабатывает: когда ты считаешь, что находишься в безопасности, а зло тебя цап. Пакт о ненападении нарушен, полагаемая надёжной защита оказалась пшиком. Я, признаться, не хочу даже думать о том, что почувствовали те русские, которые были на небезызвестном мюзикле "Норд-Ост", в тот момент, когда выяснилось: автоматчики на сцене - натуральное зверьё, а не режиссёрский ход.

Это, кстати, накладывает известные ограничения на сюжетные ходы: скажем, долгое и упорное выкапывание древнего дьявола из его гробницы, пассивное наблюдение за тем, как пришельцы похищают разум или его заменитель у населения родного города и т. п. - провоцирует у русского презрение, а не страх. Напротив, зло должно бить быстро и необъяснимо, так как один из резонов несрабатывания защиты - то, что она не успевает распознать угрозу или отработать против неё.

Предпочтительным воплощением такого зла в русской реализации "жанра ужасов" выглядит не столько существо, способное пробить индивидуальную защиту страдательной стороны или игнорировать чужие защитные усилия, но в гораздо большей мере - существо, способное обойти чужую защиту. Предатель, оборотень, притворившийся то ли близким человеком, то ли вообще табуреткой, на которую сел неосторожный персонаж. Ага-ага, "Who goes there?" Джона Кэмпбелла, более известный как "The Thing" Джона Карпентера, "Оно" Стивена Кинга и всё такое прочее.

Следующая из "северной этической системы" русская борьба с "ужастиками" на "западную" тоже похожа мало. "Западный" сюжет победы над нечистью: мудрый человек, прибегнув к малодоступным источникам, находит некую Истину, которая при правильном применении не столь мудрыми человеками чудовище избывает в феерическом генеральном сражении. Финальная битва, спецэффекты, главный герой с нутряным ыканьем и гуканьем сносит чуду-юду голову с плеч... нет, по-русски это совсем не так.

Русская борьба с атакующим злом - это долгая, обстоятельная и занудная кампания, которую необходимо начинать как можно раньше (а то и превентивно); выстраивание новой защиты на ходу, с "допустимым ущербом" и постоянным ограничением чудовища в возможностях причинить вред; кампания, в которой сколь угодно мелкий выигрыш необходим и не противен, в которой "и верёвочка сгодится". Более того, если гадина просто решит убежать и никогда не вернуться, это тоже считается приемлемым исходом. С другой стороны, если гадина убежать не решит, то мира с ней быть не может ни на каких условиях, и она должна быть уничтожена, причём так, чтобы даже в последних кадрах фильма никаких намёков на сиквел на проявлялось.

Персонаж с нерусским именем, отражающий эту философию наперекор авторам, однажды сказал:

"...для ученых все ясно: не изобретай лишних сущностей без самой крайней необходимости. Но мы-то с тобой не ученые. Ошибка ученого -это, в конечном счете, его личное дело. А мы ошибаться не должны. Нам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях - мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах. И слава богу, если окажется, что это была всего лишь флуктуация, и над нами будет хохотать весь мировой совет и все школяры впридачу..."

Резюме.

"Западный" человек боится чужого успеха за свой счёт; русский боится оказаться беззащитным. На "западном" языке это называется "русская паранойя".

"Западный" человек до последней возможности будет делать вид, что у него всё в порядке, а если он ощущает, что возможности исчерпаны, то начинает истерить; русский, напротив, может запаниковать сразу, когда откажут привычные установления, однако, восстановив спокойствие, он менее подвержен срывам в самой тяжёлой ситуации. На "западном" языке это называется "русский фатализм".

"Западный" человек, пытающийся побороть свой страх, склонен связывать свои надежды с окружающими общепризнанными реалиями и практическими авторитетами, "занимая" у них самообладания. Это могут быть технические средства ведения борьбы с источником страха, это могут быть идеологические фетиши - "свобода" какая-нибудь с "демократией", патриотизм и т. п.. Русский, преодолевая страх, скорее надеется на свои личные способности обернуть ситуацию в свою пользу; он понимает лично себя не как часть целого, "своей стороны" в сколь угодно масштабном противостоянии, а как равноправного участника этого противостояния: не как подчинённого сил условного "добра", а как их союзника.

Это отличие при взгляде на него через "западную" призму это порождает две иллюзии. Первая - то, что русского можно купить на свою сторону хорошим обращением. На самом деле русский всегда сражается не за, а против. Вторая - то, что русские побеждают вопреки собственной неадекватности (своему руководству и т. п.). На самом деле всякая действительная русская общность есть общность союзников, в которой иерархические отношения играют меньшую роль, чем в эквивалентной ей западной общности.

Ну и хватит пока. Когнитивная тень на цивилизационный плетень, надеюсь, наведена.

Источник: http://17ur.livejournal.com/223307.html

[Klarissa]

Тан называемый "домен" в полном составе засвечивается на свадьбах и похоронах. Однако, вычленить его не так просто как может показаться на первый взгляд. На данных церемониях, много "шума", который производят люди домену сторонние, но на обряд явившиеся.

На примере своего "домена" могу сказать, что у нас есть еще и доменный сбор, но он совершеннейшим образом закрыт от взгляда посторонних. Более того, у доменной молодежи сформировался новый домен, который сменит, со временем домен наших родителей. Насколько я могу судить, домены могут взаимодействовать друг с другом через отдельных членов, но вливание из вне возможно через браки. Любовники и любовницы членами домена не становятся.